"Наша память идет по лесной партизанской тропе.
Не смогли зарасти эти тропы в народной судьбе.
Боль тех давних годин в каждом сердце живет и поныне.
В каждой нашей семье с нами малые дети Хатыни..." (с)
После Линии Сталина, уже ближе к вечеру, мы поехали в Хатынь. Я очень давно хотела там побывать, но, признаться, была не до конца уверена в том, стоит ли это делать. Я уже говорила, что очень хорошо чувствую людей, так вот места и предметы тоже умеют делиться эмоциями, и когда эти эмоции очень сильные и не положительные, мне может стать натурально плохо. Но рассудив, что если я подготовлюсь и поставлю блоки, то какое-то время пробыть на месте этой трагедии буду способна. Отказываться от поездки не стала.
Не знаю, есть ли среди вас тот, кто не слышал о том, что произошло в белорусской деревне Хатынь (но если есть, пишите, я объясню подробнее), я считаю, что это место не нуждается в представлении. Это символ того ужаса, который творился на территории оккупированного фашистами СССР, это памятник массовым жертвам того времени.
От основной трассы к Хатыни ведёт скромная дорога диной в 5 км. Каждый километр отммеряет такой вот камень с цифрой
Здесь всё повествует о том, как велики были жертвы: сколько людей погибло, сколько сёл кануло в Лету без возврата...От цифр просто стынет кровь. Это никогда не должно быть забыто.
Это кладбище деревень: 185 символических могил с названиями тех населённых пунктов, которые навсегда были стёрты с лица земли. Сама Хатынь - 186-я.
А это дерево с названиями деревень и сёл, которые были также разрушены, сожжены, но люди их возродили, вернувшись к своим пепелищам
Символичная надломленная плита - крыша сарая, в котором сожгли жителей Хатыни. Это именно то самое место.
Знаменитый "Непокорённый человек" - скульптура, прообразом которой стал единственный взрослый житель Хатыни, что выжил в тот день. Иосиф Каминский, местный кузнец, очнулся под трупами своих односельчан обгоревший и израненый, выживший каким-то чудом. Там же он нашёл своего умирающего сына, который скончался у него на руках.
Бывшая улица деревни выложена бетонными плитами на мместе каждого дома. Из плит поднимаются печные трубы, в каждую из которых вмонтирован колокол. Где-то раз в полминуты эти колокола одновременно издают негромкий, но очень отчётливый звон.
Наша шумная обычно компания вся притихла, не сговариваясь, потому что слов не было. Говорила только наша экскурсовод и то, не напрягая голос. Этот звон колоколов был красноречивее всего...
Я старалась глубже дышать, чтобы не потекли слёзы, и видела, что многие ощущают себя примерно также.
Чуть дальше - стена скорби по погибшим в концлагерях, находившихся на территории Беларуси. В стене ячейки - по одной на каждый лагерь, в каждой указано офицально установленное число жертв. Снова жуткие цифры. И как же много этих ячеек! Там, где лежат игрушки - ячейки лагерей, где было очень много детей. Не хватает воображения представить, во что была превращена Беларусь тогда...
Солнце садилось и нам надо было уже ехать обратно в Минск. Все устали и были полны впечатлений самого разного рода.
Я на выходе остановилась и сняла блок. И меня не перегнуло пополам от боли, не закружилась голова, мне просто стало очень-очень грустно, какой-то неземной грустью. Это место, само настрадавшись, не причинило страданий мне, ему хватило моих слёз, которые всё же покатились сами собой. Я не знаю, можно ли назвать это место хорошим, но то, что мы с ним нашли точки соприкосновения, это было.
Прощай, Хатынь. Ты есть, чтобы люди помнили.
Боже, услышь, пусть такое не повторится никогда.
Беларусь:
Минск (часть 1)
Минск (часть 2)
Линия Сталина
